В драматических событиях февраля-марта нынешнего года – я имею в виду февральские митинги-смотры демократических сил и Съезд народных депутатов, избравший М.Горбачева "на царство", – имеется один важный политический, а, может быть, и психологический аспект, заслуживающий специального рассмотрения, если мы хотим понять, в какую сторону дуют наши политические ветры.
Речь идет о традиционном для русской истории "благородном" противоборстве лево-радикальных сил с центральной властью и столь же традиционно незавидном, проигрышном в глазах общественности месте отстаивающих идею сотрудничества с центром либералов. Собственно, и само слово "либерал" воскресло в политическом контексте февраля-марта, поскольку именно в этот момент многим интеллектуалам стало ясно, что позиция огульной конфронтации с реформистским центром в лице М.Горбачева, Л.Яковлева, Э.Шеварднадэе и их аппаратного и журналистского окружения может иметь печальные следствия для политического развития страны. На протяжении всего года происходил процесс угрожающей консолидации право-консервативных сил всех разновидностей – от монархо-шовинистической до ортодоксально-коммунистической – под общим для них знаменем "державности" эх, знать бы Р.Ибрагимбекову, какая судьба ожидает его милую реплику "За державу обидно!"
Совершенно очевидно, что, каковыми бы ни были претензии к Горбачеву со стороны левых радикалов – за непоследовательность, медлительность, уступки правым и т.п. – они не идут ни в какое сравнение с той скрытой, подспудной, "кожедубной" ненавистью, которую, пряча ее за привычным номенклатурным угодничеством, испытывают к нему радетели "государственных интересов", они же – интересы собственной шкуры. Клокочащая лава этой ненависти лишь несколько раз прорвалась на поверхность в выступлениях отдельных полозковых, месяцев, бровиковых па пленумах и Съезде, где принятыми оказались все-таки решения, продиктованные горбачевским центром, и не без воздействия давления слева, однако легко\мысленно было бы полагать, что реальные силы, которыми располагает, скажем, адмирал Иванов, менее значительны, чем те, которые мобилизуются митингами, и что взглядами адмирала Горбачев может легко и без риска для себя пренебречь. А в одну шеренгу с адмиралом уже выстроились не только Союз российских черновонописцев, но и депутатская группа "Союз", уверенно заявившая о своем рождении одновременно с рождением президента и, на всякий случай, обозначившая, кто суть ее фавориты – Рыжков и Бакатин.
В этой ситуации, если рассматривать ее не в терминах юношеского идейного ригоризма, а с позиций взрослого, что тождественно либеральному, реализма, отказ центру в поддержке со стороны "левых* может означать лишь угрозу введения нашей и без того едва удерживаю шей равновесие "птицы-тройки" в безнадежный штопор.
Лидеры демократов-радикалов совершили, на мой взгляд, серьезную ошибку, позволив проходившему накануне февральского пленума ЦК митингу принять антигорбачевскую направленность. Странная коалиция сторонников строительства правового демократического государства с дружиной, сплотившейся вокруг ответственных работников советской прокуратуры, генетически неспособных – будь то Гдлян или Сухарев – отличить не только левых от правых, но и правых от виноватых, могла породить только то, что она породила, – состояние трагической изоляции наверху и, как следствие, преувеличенную панику перед вторым митингом 25 февраля, которая, в случае любой провокации, могла закончиться попаданием центра в заложники к правым, уже приготовившим оружие для наведения милого их сердцу порядка.
К счастью все обошлось. В том числе и благодаря большей на этот раз сдержанности организаторов и их заранее достигнутой договоренности с органами охраны порядка. Но как же трудно на Руси быть либералом! фраза "Я на антигорбачевские митинги не хожу" воспринималась как предательство идеалов революции февральской и отсутствие гражданского мужества, как будто гражданское, а заодно и интеллектуальное мужество состоит в хождении в толпе, лишь на одну пятую состоящей из сознательных критиков курса, а на четыре пятых из тех, кто подсчитывают несуществующие бриллианты Раисы. Давайте начнем считать мужеством взвешенное отношении к любой "кратии", хотя бы и "демо"
Дальнейшее развитие тема либерализм-демократия получила . во время обсуждения вопроса о президентстве в предсъездовский период и на Съезде. По сути дела, опять решалась проблема доверия центру. На "Московской трибуне" либералы Чаликова, Нуйкин, Адамович отстаивали тезис о том, что в наших условиях обезличенная автократия хуже персонифицированной, а другого выбора у нас пока нет. Им противостояла демократическая эйфория радикалов, вообразивших, что мы уже живем при демократии, а президентство станет отступлением от нее. Договориться не удалось.
В итоге на Съезде создалась вовсе трагикомическая коллизия, когда катаемая "державниками" и популистами слева направо "бочка" едва не зашибла единственного претендента в президенты, а радикалы оказались в довольно-таки явной растерянности. Я уже не говорю о том, что у них не нашлось альтернативного кандидата, или о том, как Логунову, по его собственному признанию, не захотелось критиковать руководителя после выступления Авалиани. Но и в наиболее программном выступлении Афанасьева не содержалось ничего конструктивного, кроме все того же благопожелания поиметь сначала демократию в полном объеме, а уж потом президента. Отдавая должное смелости оратора, уверенно продолжившего в несколько, правда, более благоприятных условиях начатое Гроссманом и Солженицыным дело сокрушения идеологических столпов, не могу не посетовать, вместе с тем, на то, что предпринятая им попытка убедить Съезд в утрате Горбачевым доверия народа была сделана вопреки известным выступающему социологическим данным. По результатам декабрьских опросов деятельность Горбачева на посту председателя ВС поддерживало полностью, или частично 78% населения. Так что результаты голосования на Съезде довольно точно отразили эти настроения. Противоестественный "блок" радикалов с "державниками" собрал 495 голосов или 29% принявших участие в голосовании; 71 % голосов был отдан Горбачеву.
Отказ радикалов в доверии Горбачеву связан с поразительным, на мой взгляд, нежеланием трезво оценивать реальные и зримые результаты его деятельности, которые, кстати, так высоко подняли его в глазах Запада. На самом Съезде те же депутаты, кто еще полгода назад стеши стояли за руководящую роль партии, повинуясь, как завороженные, председательской дудочке, пресмирнехонько проголосовали за отмену 6-й статьи и введение многопартийности. Совершилась революция, о которой сами радикалы всего два года назад не смели и помышлять, рассуждая о неготовности общества и отсутствии социальной базы. Также аккуратно, не громыхая левой фразой и не дразня гусей, Горбачев со своими ближайшими сподвижниками за несколько месяцев демонтировали внешний восточноевропейский пояс империи. Все это радикалами в заслугу Горбачеву не ставится, а объясняется давлением обстоятельств и самих левых сил. Однако, что тут от обстоятельств и довольно поразительной способности применяться к ним, а что от скрытого, но угадываемого замысла, последовательно и очень осторожно проводимого в жизнь, судить пока рано и скорее всего не нам, а истории.
И последнее, что хотелось бы заметить в этой связи. Даже поверхностные наблюдения показывают, что в стане самых непримиримых критиков центра чаше оказываются те, кто в печальные годы безвременья, хоть и понимая, что живут "в дерьме", старались все же устроиться вполне комфортно и в плане житейском, и в карьерном. Сидельцы и страстотерпцы, начиная с Сахарова, Боннер, Ковалева и кончая отказывавшими себе в казенных благах десятками тысяч беспартийных интеллигентов, склонны гораздо больше ценить ту удивительную атмосферу свободы, которую принесло с собой правление Горбачева. Их пугает беспамятность и безблагодарность первых.
